В 1054 году разделились православная и католическая церкви. С этого момента начались попытки католиков подчинить православных. Церковные унии 1274 года (Лионская), 1439 (Флорентийская), 1596 (Брестская), 1649 (Ужгородская уния для православного населения Закарпатья и современной Словакии) – все они ущемляли права православных.

Бунты и протесты вылились в восстание 1648 года под руководством Богдана Хмельницкого, призвавшего казаков к битве с польской шляхтой словами: «За вiру, молодi, за вiру»!

Особую роль в этой борьбе играло православное духовенство.

Ультиматум униатам

Игумен Симеоновского монастыря Афанасий Брестский (Филиппович) был человеком идеи.

О его ранних годах нет информации. Достоверно известно лишь, что учился в знаменитой Виленской братской школе при Свято-Духовском монастыре. Углубленно изучал греческий, славянский, латинский, польский языки, церковно-богословскую литературу, летописи и хронографы. Окончив школу, получил возможность обучать детей в богатых белорусских семьях. Даже преподавал молодежи при дворе литовского канцлера Льва Сапеги.

В 1627-м принял монашеский постриг в Виленском Свято-Духовском монастыре, в 1632-м стал священником.

Первые серьезные испытания Афанасий Филиппович пережил во время поездки в Москву в 1637 году. Только с третьего раза ему удалось преодолеть польские кордоны. Добравшись, отправил московскому царю письмо, в котором описал положение православной церкви в польском государстве. Российское руководство отнеслось к петиции благожелательно: его обеспечили пожертвованиями.

В поездках Афанасию пришлось пережить много трудностей. Под Могилёвом в метель он сбился с пути и едва не утонул в Днепре. Во время одного из ночлегов на постоялом дворе был избит «до полусмерти». Постоянно сталкивался с недоброжелательным отношением местных властей...

В 1640-м Афанасия назначили игуменом Брестского Симеоновского монастыря. Начался новый этап жизни, еще труднее и опаснее. Афанасий оказался в центре борьбы православной и католической церквей.

Брест – город католиков. Приверженцы Брестской унии обладали поддержкой польских властей и часто присваивали имущество, принадлежащее православным, в том числе храмы. Сразу после принятия унии все десять православных церквей стали униатскими. Позже с большим трудом удалось вернуть два храма. В Витебске, Полоцке и Новогрудке православных вообще лишили права иметь свои церкви.

В 1643 году в Варшаве открылся очередной сейм. На нем Афанасий перед лицом короля и сената Речи Посполитой произнес резкую речь, написанную далеко не в форме жалобы или просьбы.

Православные иерархи, недовольные ультимативной речью, произнесенной к тому же от имени всей православной церкви без их согласия, обвинили его в самозванстве и посадили под арест.

Прошло несколько недель. Афанасий добивался, чтобы его выслушали. Но иерархи игнорировали его просьбы. Тогда он выбежал на улицу и нагим, только в монашеским клобуке и в параманте (принадлежность облачения монаха малой схимы в виде спинного квадратного плата с изображением креста и надписями), бегал по улицам и выкрикивал проклятия в адрес унии: «Vae maledictis et infidelibus!» («Горе проклятым и неверным!»).

Это было 25 марта, в праздник Благовещения. На улицах было много людей – все шли на богослужение. Организовали облаву, поймали, связали и вновь посадили под арест. Позже лишили звания священника, сана игумена и повезли по всем епископам с колодой на шее. Затем отправили в Киев, где он более трех месяцев пробыл в заточении. Только после специального суда освободили, восстановили в сане и звании.

Симеоновский монастырь постоянно подвергался нападкам: во время богослужения группы противников православия врывались в храм, срывали богослужение, выгоняли молящихся из церкви. Брестским православным опасно было показаться днем на улице. Их избивали и оскорбляли: «Русин, волк, схизматик, турко-гречин, отщепенец, наливайковец!».

Как Афанасий Русь от нового «царевича» спас

В 1644-м Афанасий решил встретиться с воеводой Сапегой. Резиденция Сапеги была в Кракове, а воевода считался покровителем Симеоновского монастыря. На встрече священник рассказал о сложившейся в Бресте ситуации. Но все напрасно.

– Поп с попом побились – мне что за дело? – говорил Сапега. – Будьте униатами и в покое жить будете, или же идите себе к их старшим за справедливостью. А сюда зря прибыли и истратили несколько десятков золотых.

В поисках справедливости и защиты Афанасий направился к московскому послу князю Львову, находившемуся в то время в Кракове.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление. Дело в том, что в 1602 году так называемый Лжедмитрий I - по наиболее распространённой версии сын галицкого дворянина Богдана Отрепьева Юрий, выдававший себя за чудесно спасшегося сына Ивана IV Грозного царевича Дмитрия – бежал в Польшу. В 1604 году польский король Сигизмунд признал его наследником Ивана Грозного и позволил вербовать добровольцев для похода на Москву с целью воцарения. В результате похода Лжедмитрий I занял царский престол, но в итоге был убит. После его смерти России пришлось столкнуться еще с двумя Лжедмитриями - II и III.

В 1614 г. в России была поймана жена Лжедимитрия Марина Мнишек со своим четырехлетним сыном Иваном. Польский шляхтич Белинский пытался выкрасть ее сына, подменить его другим мальчиком, чтобы позже использовать его в политических целях. Для подмены Белинский выбрал сына проживавшего и умершего в Москве польского шляхтича Дмитрия Лубы. Однако планам Белинского не суждено было воплотиться в жизнь. «Царевича» Ивана казнили, а Марину поместили в тюрьму, где она и умерла, как было объявлено полякам «с тоски».

Несмотря на это Белинский поехал в Польшу, взял с собой сына Дмитрия Лубы и выдал его за «царевича» Ивана, сына Лжедмитрия и внука Ивана Грозного. В Польше заинтересовались «царевичем», на его содержание было выделено финансирование, а для его обучения Лев Сапега, рассчитывавший использовать «царевича» в политической борьбе с Москвой, нанял Афанасия Брестского (Филипповича).

Информация о том, что в Польше скрывается так называемый «Московский царевич» быстро дошла до Москвы. Российское правительство было заинтересовано как можно быстрее решить вопрос выдачи этого человека для сохранения политической стабильности в стране. С этой целью в Польшу был направлен российский посол князь Василий Петрович Львов.

Однако польская сторона категорически отказывалась выдавать Лубу. Такой ответ, конечно, не мог удовлетворить московских послов, которым королевские дворяне в Кракове говорили:

– Если у нас, послов, с панами радными в государственных делах соглашения не будет, то у нас Димитриевич готов с запорожскими черкасами на войну.

Таким образом, для Москвы постоянно сохранялась угроза польской агрессии под предлогом «поддержки законного царя».

Поэтому для Львова была очень важна встреча с Афанасием. Ему нужно было собрать сведения о «царевиче». Афанасий рассказал Львову все, что знал о бывшем ученике, и, чтобы расположить к себе царского посла, показал ему одно из последних писем, под которым Дмитрий подписался подлинным именем – Ян Фавстин Луба.

Львов сразу обратился к польским властям и потребовал выдать самозванца. Одновременно обвинил польское правительство в нарушении договора 1634 года, по которому польская сторона отказывалась принимать «разного рода воров и авантюристов, претендующих на московский престол, а при появлении таких в Речи Посполитой выдавать их России». Свое требование Львов обосновал содержанием указанного выше письма. В результате польскому королю пришлось отправить Лубу в Москву и просить российского царя отпустить «несчастного шляхтича» обратно в Польшу.

Переговоры о выдаче самозванца затянулись, и польское правительство решило взять в заложники вернувшегося в Брест Афанасия.

В ноябре 1645 года священника под конвоем отправили в Киев. До конца своих дней он должен был находиться в Печерском монастыре. Но определивший его туда митрополит Петр Могила скончался, а прибывший на погребение епископ Луцкий забрал Филипповича с собой. А потом отправил в Симеоновский монастырь в прежнем звании – игумена. Но жить Афанасию оставалось недолго.

Гайдуки расстреливали священника и плакали

– Я освобожу из польской неволи весь русский народ, если я воевал раньше за себя, то отныне я воюю за нашу веру православную...

Однажды на утреннем богослужении в церковь зашли представители польских властей. Афанасия забрали на допрос прямо со службы. Обвинения – стандартные для православного духовенства: рассылка казакам воззваний, призывающих к борьбе, и снабжение порохом.

Афанасий высмеял эти обвинения:

В ходе обыска в православных монастырях Бреста ничего противозаконного поляки не нашли.

Но эти обвинения были лишь предлогом. Афанасию сразу предъявляется новое обвинение – в недовольстве и противодействии Брестской унии 1596 года. И здесь он ответил, что он всегда и везде осуждал Брестскую унию, и будет делать это до конца своих дней:

– Проклятая есть теперешняя уния ваша! И знайте о том наверняка, если из государства вашего не искорените ее, а православной Церкви Восточной не успокоите, гнев Божий на себя навлечете.

Зал суда взорвался проклятиями в адрес Афанасия, призывами немедленно казнить его, подвергнуть самым страшным пыткам. В тюрьме, закованный в кандалы, он не переставал бороться с унией. Воспользовавшись тем, что окно камеры выходило на улицу, постоянно обращался к прохожим:

– Не выйдет из того государства меч этот и война проклятая, ибо должна, конечно, уния шею сломать! А благочестие же незадолго, даст Бог, процветет. Ей-ей, зацветет, а уния скоро сгинет!

Тщетно пытались переубедить Афанасия луцкий католический епископ Гембицкий, князь Радзивилл, иезуиты. Ответ был один:

– Как мило вам в сей мирской роскоши пребывать, так мне мило теперь на смерть пойти.

Судьбу Афанасия решил брестский воевода, отдавший его в руки польских гайдуков. Те отвели его к селу Гершоны (сегодня это микрорайон Бреста), пытали, «жгли огнём», требуя отречения. Но слышали от Афанасия одно:

– Что уже сказал, то сказал, и с тем умираю.

Тогда гайдуки стали копать святому могилу и заряжать оружие для казни. Когда все было готово, один гайдук стал слёзно просить у Афанасия прощения и благословения. Святой простил и благословил его.

После расстрела, как отмечает неизвестный автор, «великий страх претерпели мы и все мещане оттого, что ночь была погожая, и ни на одну стопу тучи нигде не было, а молния весьма страшная была и великая по всему небу». По словам участников казни, не иначе «гнев Божий».

Восемь месяцев не было известно место гибели святого Афанасия. Нашли случайно – дети показали. Тело откопали и обнаружили на нем множество следов пыток.

8 мая 1649 года святого Афанасия погребли в главном храме монастыря в честь святого Симеона Столпника.

Позже нетленные останки святого поместили в медную раку. Православные иерархи сообщили российскому царю Алексею Михайловичу, что «над мощами преподобного мученика Афанасия неоднократно сиял чудесный свет». Мощи обладали исцеляющей силой и привлекали много верующих.

В начале XIX века Афанасия канонизировали.

Память мученика совершается два раза в году: 20 июля (обретение его мощей) и 5 сентября (день его кончины).

Юрий ОМЕЛЬЯНЮК

Фото: автора и wikipedia.org

© "Союзное государство", № 10, 2013

Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите канал, подпишитесь и поставьте лайк!